ЛЕОНТЬЕВ
ЛЕОНТЬЕВ ЛЕОНТЬЕВ
 логин:   
 пароль:  Регистрация 

МЕНЮ
   Полная популярная библейская энциклопедия
Архитектурный словарь
Бизнес словарь
Биографический словарь
Словарь Джинсы
Логический словарь
Медицинский словарь
Морской словарь
Религиозный словарь
Сексологический словарь
Словарь имен
Словарь мер
Словарь нумизмата
Словарь по психологии
Словарь символов
Финансовый словарь
Этнографический словарь
Большой Энциклопедический словарь
Большой бухгалтерский словарь
Cловарь-справочник по Древней Греции, Риму и мифологии
Аббревиатуры
Биографический словарь Франции
Новейший философский словарь
Словарь наркотического сленга
Словарь русских личных имен
Словарь русских синонимов
Словарь русских технических сокращений
Словарь строителя
Словарь церковных терминов
Словарь эпитетов
Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. Энциклопедический словарь
Финансовый энциклопедический словарь
Энциклопедия Кольера
Этимологический русскоязычный словарь Фасмера
Этимологический словарь Крылова



Главная > ЛЕОНТЬЕВ

ЛЕОНТЬЕВ

ЛЕОНТЬЕВ
Леонтьев Леонтьев (Константин Николаевич, 1831 - 91) - публицист иповествователь, оригинальный и талантливый проповедниккрайне-консервативных взглядов; из калужских помещиков, учился медицинев моск. унив., был в крымскую кампанию военным врачом, потом домашним исельским в Нижегородской губ. После краткого пребывания в Петербурге,поступил в азиатский дп. М. Ин. Дел и 10 лет (1863 - 73) прожил вТурции, занимая различные консульские должности (на о. Крите, вАдрианополе, Тульче, Янине, Зице и Салониках). Выйдя в отставку, провелболее года на Афоне и затем вернулся в Россию, где жил большей частью всвоей деревне. В 1880 г. был помощником редактора "Варш. Дневника", кн.Н. Голицына, потом был назначен цензором в Москву. В 1887 г. опять вышелв отставку, поселился в Оптиной пустыне и через 4 года, приняв тайноепострижение с именем Климента, переехал в Сергиев посад, где и умер 12ноября 1891 г. Первые беллетристические произведения Л. (из русской жизни, несколькоповестей и два романа: "Подлипки" и "В своем краю", в "ОтечественныхЗаписках" 1856 - 1866 гг.), хотя и не лишены таланта, но, по позднейшемупризнанию самого автора, не представляют значительного интереса, будучинаписаны под преобладающим влиянием Ж. Занда по идеям и Тургенева постилю. Литературная самобытность Л. проявилась вполне в его повестях:"Из жизни христиан в Турции" (изд. отдельно Катковым в 1876 г.; сюда жепринадлежат рассказ "Сфакиот", роман "Камень Сизифа" и начало романа"Египетский голубь", не вошедшие в этот сборник). И. С. Аксаков,враждебно относившийся к политическим и церковным взглядам Л., укоторого находил "сладострастный культ палки", был в восхищении от еговосточных повестей и говорил: "Прочтя их, не нужно и в Турцию ехать". Вовремя жизни в грекотурецких городах произошел в Л. умственный переворот,закончившийся на Афоне. Прежний натуралист и жорж-зандист, напечатавший,между прочим, уже в зрелом возрасте "в высшей степени безнравственное(по его собственному, преувеличенному отзыву), чувственное, языческое,дьявольское сочинение, тонкоразвратное, ничего христианского в себе неимеющее" - сделался крайним и искренним сторонникомвизантийско-аскетического религиозного идеала. Этой стороной новоемировоззрение Л. далеко не исчерпывается. Оно было вообще лишеноцельности; одного срединного и господствующего принципа в нем не было,но отдельные взгляды были весьма замечательны своей определенностью,прямотой и смелой последовательностью. По своему отношению кславянофильству, которое он называл "мечтательным и неясным учением", Л.представляет необходимый момент в истории русского самосознания. Желаяпривести свои пестрые мысли и стремления к некоторому, хотя бы толькоформальному единству, он называл себя принципиальным или идейнымконсерватором (в противоположность грубопрактическому или эмпирическомуконсерватизму). Дорогими, требующими и достойными охранения он считал,главным образом: 1) реально-мистическое, строго-церковное и монашескоехристианство византийского и отчасти римского типа, 2) крепкую,сосредоточенную монархическую государственность и 3) красоту жизни всамобытных национальных формах. Все это нужно охранять против одногообщего врага - уравнительного буржуазного прогресса, торжествующего вновейшей европейской истории. Вражда к этому прогрессу составлялаглавный "пафос" в писаниях Л., выработавшего особую теорию развития, гдеон своеобразно варьировал идеи Гегеля, Сен-Симона, Ог. Конта и ГербертаСпенсера (которых, впрочем, не изучал систематически). По Л.,человечество в целом и в частях проходит через три последовательныесостояния: первоначальной простоты (подобно организму в зачаточном инезрелом, младенческом периоде), затем положительного расчленения(подобно развитому цветущему возрасту организма) и, наконец,смесительного упрощения и уравнения или вторичной простоты (дряхлость,умирание и разложение организма). Так, германцы в эпоху переселениянародов представляли первичную простоту быта, Европа средних и началановых веков - цветущее расчленение жизненных форм, а с"просветительного" движения XVIII в. и великой французской революцииевропейское человечество решительно входит в эпоху смесительногоупрощения и разложения. От названных европейских мыслителей, которыетакже отмечали критически и отрицательный характер новейшей истории, Л.отличается тем, что считает это разложение для Европы окончательным иждет нового и положительного от России. В этом он сходится сславянофилами, но тут же и расходится с ними в трех существенныхпунктах. 1) Современное "разложение" Европы он считает простымследствием общего естественного закона, а вовсе не какого-нибудь порокав коренных началах ее жизни, от которого будто бы Россия свободна; этуславянофильскую точку зрения Л. так излагает и осмеивает: "правда,истина, цельность, любовь и т. п. у нас, а на Западе - рационализм,ложь, насильственность, борьба и т. п. Признаюсь - у меня это возбуждаетлишь улыбку; нельзя на таких общеморальных различиях строитьпрактические надежды. Трогательное и симпатическое ребячество этопережитой уже момент русской мысли". 2) Новая великая будущность дляРоссии представляется Л. желательной и возможной, а не роковой инеизбежной, как думают славянофилы; иногда эта будущность кажется емудаже мало вероятной: Россия уже прожила 1000 л., а губительный процессэгалитарной буржуазности начался и у нас, после крымской войны иосвобождения крестьян. 3) Помимо неуверенности в исполнении его желанийдля России, самый предмет этих желаний был у Л. не совсем тот, что уславянофилов. Вот главные черты его культурно-политического идеала, какон сам его резюмировал: "государство должно быть пестро, сложно, крепко,сословно и с осторожностью подвижно, вообще сурово, иногда и досвирепости; церковь должна быть независимее нынешней, иepapxия должнабыть смелее, властнее, сосредоточеннее; быт должен быть поэтичен,разнообразен в национальном, обособленном от Запада единстве; законы,принципы власти должны быть строже, люди должны стараться быть личнодобрее - одно уравновесит другое; наука должна развиваться в духеглубокого презрения к своей пользе". Идеал Л. был византийским, а неславянским; он прямо доказывал, что "славянство" есть термин без всякогоопределенного культурного содержания, что славянские народы жили и живутчужими началами. Их нынешняя культура слагается отчасти из слабыхостатков традиционного византизма, большей же частью - из стремительноусвоенных элементов прогрессивного европеизма. Этот второй, ненавистныйЛ. элемент решительно преобладает у славян австрийских, а в последнеевремя возобладал и у балканских. Поэтому слияние славян с Россией, ккоторому стремится панславизм, не только не может быть целью здравойполитики с русской точки зрения, но было бы прямо для нас опасным, таккак усилило бы новыми струями уравнительного прогресса наши разлагающиедемократические элементы и ослабило бы истинноконсервативные, т. е.византийские начала нашей жизни. В церковно-политическом споре междугреками и болгарами Л. решительно стал на сторону первых, вследствиечего разошелся со своим начальником, послом в Константинополе, ген.Игнатьевым, а также с Катковым. - Л. пламенно желал, чтобы Россиязавоевала Константинополь, но не затем, чтобы сделать его центромславянской либерально-демократической федерации, а затем, чтобы вдревней столице укрепить и развить истинноконсервативный культурныйстрой и восстановить Восточное царство на прежних византийских началах,только восполненных национально-русским учреждением принудительнойземледельческой общины. Вообще Л. во всех сферах высоко ценилпринудительный характер отношений, без которого, по его мнению,жизненные формы не могут сохранять своей раздельности и устойчивости;ослабление принудительной власти есть верный признак и вместе с темсодействующая причина разложения или "смесительного упрощения" жизни. Всвоем презрении к чистой этике и в своем культе самоутверждающейся силыи красоты Л. предвосхитил многие мысли Ницше, вдвойне парадоксальные подпером афонского послушника и оптинского монаха. Л. религиозно верил вположительную истину христианства, в узкомонашеском смысле личногоспасения; он политически надеялся на торжество консервативных начал внашем отечестве, на взятие Царьграда русскими войсками и на основаниевеликой неовизантийской или греко-российской культуры; наконец, онэстетически любил все красивое и сильное; эти три мотива господствуют вего писаниях, а отсутствие между ними внутренней положительной связиесть главный недостаток его миpoсозерцания. Из идеи личного душеспасенияпутем монашеским (как его понимал Л.) логически вытекает равнодушие кмирским политическим интересам и отрицание интереса эстетического; всвою очередь политика, хотя бы консервативная, не имеет ничего общего сдушеспасением и с эстетикой; наконец, становясь на точку зренияэстетическую, несомненно должно бы предпочесть идеалы древнегоязычества, средневекового рыцарства и эпохи Возрождения идеаламвизантийских монахов и чиновников, особенно в их русской реставрации.Таким образом, три главные предмета, подлежащие охранениюпринципиального или идейного консерватизма, не согласованы между собой.Не свободно от внутреннего противоречия и враждебное отношение Л. кновой европейской цивилизации, которую он сам же признавал за неизбежныйфазис естественного процесса. Справедливо укоряя славянофилов за ихребяческое осуждение Запада, он сам впадал в еще большее ребячество.Славянофилы были по крайней мере последовательны: представляя всю зап.историю как плод человеческого злодейства, они имели в этом ложномпредставлении достаточное основание для негодования и вражды; ноожесточенно нападать на заведомые следствия естественной необходимости -хуже чем бить камень, о который споткнулся. Не имели достаточногооснования и надежды Л., связанные с завоеванием Царьграда: почемувступление русских солдат и чиновников на почву образованности давноумершей естественной смертью должно будет не только остановить уженачавшийся в России процесс уравнительного смешения, но и создать ещенебывало великую консервативную культуру? Надежды и мечтания Л. невытекали из христианства, которое он, однако, исповедовал какбезусловную истину. Ему оставалась неясной универсальная природа этойистины и невозможность принимать ее на половину. Но если главные мотивы,из которых слагалось миросозерцание Л., не были им согласованы междусобой, то к каждому из них он относился серьезно и с увлечением, каксвидетельствует вся его жизнь. Своим убеждениям он принес в жертвууспешно начатую дипломатическую карьеру, вследствие чего семь лет терпелтяжелую нужду. Свои крайние мнения он без всяких оговорок высказывал и втакое время, когда это не могло принести ему ничего, кроме общегопрезрения и осмеяния. Большая часть политических, критических ипублицистических произведений Л. соединена в сборнике "Восток, Россия иСлавянство" (М., 1885 - 1886). После этого он напечатал в "Гражданине"ряд статей, под общим заглавием "Записки Отшельника". Одна из них:"Национальная политика как орудие всемирной революции" изд. отдельнойброшюрой (М., 1889). При жизни Л. на него мало обращали внимания влитературе; можно назвать только статьи Н. С. Лескова ("Голос", 1881, и"Новости", 1883) и Вл. Соловьева ("Русь", 1883). После его смерти, кроменекрологов, появились следующие ст.: В. Розанова в "Русск. Вестнике"(1892), А. Александрова (там же), Влад. Соловьева в "Русск. Обозрении"(1892), кн. С. Трубецкого в "Вестн. Европы" (1892), П. Милюкова в "Вопр.филос. и психологии" (1893), Л. Тихомирова в "Русск. Обозрении" (1894),свящ. И.Фуделя (т. же, 1895). По обилию материала для характеристикиособенно важны статьи о. Фуделя и г. Александрова. Вл. Соловьев.


Добро пожаловать!
Большая Библиотека
приветствует Вас!

ЛЕОНТЬЕВ



 

 Поиск по порталу:
 

© БОЛЬШАЯ БИБЛИОТЕКА 2008 г.